Посмотри на меня (СИ). Страница 2

Он перенес княжну на кровать и застыл над ней. Девушка дышала. Поверхностно и сбивчиво, но это хороший знак. Она не умерла сразу. Возможно, он переоценил свои способности или недооценил княжну. Она еще может очнуться. Постаревшей, но живой.

Только это его и волновало — чтобы они жила. Внешность и возраст не имеют значение. Княжна нужна Эйриху любой. Ведь она его милантэ. Его черный цветок, навеки отравивший душу сладким ядом любви.

Эйрих смотрел на княжну, не отрываясь, забывая дышать и моргать. Время шло, ничего не менялось. Кожа девушки оставалась все такой же гладкой и молодой. Ни единой новой морщинки не прибавилось на ее прекрасном лице, но и в сознание она не пришла. Эйрих не понимал, что происходит.

Он смочил пальцы в стакане с водой и побрызгал на Касильду, но привести ее в чувства не удалось. Это был не просто обморок. Девушка как будто не желала возвращаться к жизни, а главное — к нему. Здесь требовалась помощь специалиста.

С тяжелым сердцем Эйрих оставил княжну, чтобы позвать лекаря. Уходя, он мысленно велел Шару не спускать с нее глаз.

На первом же ответвлении коридора он столкнулся со служанкой. Та, заметив хозяина, убежала с воплями, чем немало его озадачила. Эйрих ощупал лицо. Проклятье! Повязка. Совсем о ней забыл. Пришлось закрыть глаза платком, найденным в кармане. С ним Эйрих едва видел, все-таки платок из обычной ткани, а не как его повязки из особой материи, но возвращаться назад было некогда.

Вскоре они с лекарем уже были в комнате княжны. Врачеватель суетился над девушкой: щупал пульс на запястье, заглядывал под веки. Когда он распахнул платье на ее груди и приложил к ней ухо, Эйрих стиснул кулаки, чтобы не придушить наглеца. Спокойно, твердил он себе. Лекарь не виноват, ему просто надо прослушать легкие.

— Ну как? — спросил Эйрих.

— Бьется, — лекарь оторвался от груди княжны и осторожно, двумя пальцами запахнул платье. Видимо, почувствовал негодование хозяина. — Девушка жива.

Да он издевается! Эйрих едва не прибил лекаря на месте. Давно пора обзавестись нормальным врачевателем, да только где его взять. Никто по доброй воле не поедет в Морабатур.

— То, что девушка жива, я догадался сам, — проворчал Эйрих. — Еще что-то можешь сказать. Почему она не приходит в себя? Почему не стареет? Что с ней?

— Сие мне неведомо, — развел руками лекарь. — Я предлагаю подождать. Рано или поздно княжна либо очнется, либо умрет.

Эйрих смотрел на лекаря, силясь припомнить, за что держит его в замке и почему не должен немедля свернуть ему шею. Кажется, он хорошо разбирается в детских болезнях. На той неделе вылечил сына поварихи от коклюша. Совершил практически чудо. Пришлось признать, что он бывает полезен. Только это и спасло ему жизнь.

— Свободен, — он махнул рукой, и лекаря как ветром сдуло.

Сам Эйрих задержался в комнате княжны. Пододвинул кресло к кровати и просидел так до глубокого вечера, надеясь, что девушка придет в себя. Ожидание изматывало сильнее тяжелой физической работы. Он сходил с ума от беспокойства. Из головы не выходили слова лекаря: или очнется, или умрет. Как узнать, что будет с Касильдой? Чем ей помочь? Пожалуй, во всем мире лишь одно существо в состоянии дать ответы на эти вопросы — Эсфер.

Можно связаться с Шаром ментально, но на мысленный разговор уходит много сил. Максимум получится перекинуться парой фраз, для полноценного диалога этого мало. Придется навестить Эсфера.

Приставив к княжне охрану и велев немедленно докладывать об изменениях в ее состоянии, Эйрих отправился в свой кабинет. Там он сдернул покров с Шара.

— Ты все знаешь, — осведомленность Шара не вызывала у него сомнений. — Говори, что с княжной. Почему она жива?

— Ты как будто этому не рад, — заметил Эсфер.

— Разумеется, рад, но она не приходит в себя. Точно впала в летаргический сон, едва дышит и бледна. Как вывести ее из этого состояния?

— Быть может, поцелуем любви?

— Не ерничай. Дело серьезное.

— Прости, — вздохнул призрачный голос. — Но мы ничем ей не поможем. Княжна должна очнуться сама. Или нет.

— Ты говоришь загадками, — Эйрих приблизился к постаменту, на котором стоял Шар, и взялся руками за стойку. — Ты знаешь: я этого не люблю. Скажи, что тебе известно, или, клянусь, я разобью тебя.

— Подожди, не кипятись! К чему крайние меры? Я всегда рад помочь. Что ты хочешь услышать?

— Почему княжна не постарела и не умерла, посмотрев мне в глаза? Она владеет какой-то особой магией или на ней стоит сильный защитный барьер?

— Я думал, ты и сам понял, — удивился Эсфер. — Ни магия, ни барьер не спасут от взгляда дракона. В глаза дракону без опаски может смотреть только другой дракон. Так было испокон веков и так будет.

— Невозможно! — он тряхнул головой. — Такого просто не может быть…

— Вспомни свое детство, — посоветовал Шар.

Эйрих прикрыл веки. Ему исполнилось три года, когда его семья, а вместе с ней и другие драконы были истреблены. Он едва помнил, какими они были, но одно врезалось в память четко: они не носили повязок. Драконы смотрели друг на друга открыто, не скрывая глаз.

— Но как? — прошептал он. — Она не родная дочь князя?

— Насколько мне известно, родная. И ее мать была человеком.

Эйрих нахмурился:

— Выходит она полукровка.

— Если не четверокровка, — хихикнул Шар. — В любом случае в ней намного больше драконьей крови, чем в ком-либо еще из людей. Ведь она посмотрела тебе в глаза и выжила. Ну, почти выжила.

— Как кто-то мог родить от дракона? Это невозможно, — Эйрих знал, о чем говорил. Было время, он еще надеялся возродить свой род, но ни одна женщина не выносила его дитя. Беременности прерывались либо выкидышем, либо смертью матери и ребенка, и он бросил попытки.

— Ты однобоко смотришь на ситуацию. Это вполне могла быть драконица, родившая от человека.

— Об этом я не подумал…

Слова Шара имели смысл. Они многое объясняли. Например, почему Эйриха так влечет к княжне, как, впрочем, и ее к нему. В них обоих говорит драконья кровь.

Отпустив постамент, Эйрих подошел к зеркалу. Когда-то он велел занавесить их по всему замку, чтобы не видеть себя. Сдернув покрывало, Эйрих поморщился. Зеркало пересекали несколько трещин. Он и забыл, что прежде чем закрыть, разбил его. Но отражение все еще просматривалось, и он снял платок с лица.

Красные глаза углями светились в полумраке кабинета. Их отблеск падал на скулы, щеки и лоб, делая его похожим на монстра. Встретишь такого в коридоре и умрешь от разрыва сердца еще до того, как состаришься. Эйриха и то пугал собственный вид.

Будь Касильда драконом, она бы приняла его таким. Но она прежде всего человек, и только где-то в глубине, совсем немного — дракон. Хватит ли этой капли, чтобы сблизить их?

— Что ты там разглядываешь? — поинтересовался Шар.

— Пытаюсь понять, что со мной не так. Я ведь не всегда был таким. В детстве мой взгляд не причинял людям вреда, а потом я изменился. Это произошло само по себе. И как снова стать нормальным я не знаю. Этот секрет умер вместе с драконами.

Глаза начали меняться, когда Эйриху было двенадцать. Именно в этом возрасте он впервые едва не убил человека, просто посмотрев на него. Тогда-то кормилица и придумала, как с этим жить. Она раздобыла где-то уникальную ткань — просвечивающую с одной стороны и непрозрачную с другой — и сшила из нее повязки, которые он с тех пор носит, практически не снимая.

Эйрих читал о драконах все, что удавалось найти. Он многое узнал, но одно не получалось выяснить, ни одна книга об этом не упоминала — как вернуть нормальный взгляд. Даже Эсфер не знал ответ. А ведь Эйрих отчетливо помнил: у родителей не было этих ужасных красных глаз. Кажется, у мамы радужка была голубой. Про отца он точно не мог сказать, но тоже что-то светлое.

— Я выгляжу, как настоящее чудовище, — вздохнул Эйрих. — Не удивительно, что меня боятся.

— Не всем же быть красавцами, — философски заметил Шар.

— Спасибо, успокоил, — фыркнул он.